Только в 1914 году Марина Цветаева смогла найти дом в Борисоглебском переулке, где ей захотелось поселиться вместе с мужем. Здесь молодые супруги планировали устроить наконец "семейное гнездо".
Квартира Марины была на втором этаже, замысловатой планировки - комнаты были в трех уровнях, связанных коридорами, лесенками, ступеньками; семь "светлых" комнат и несколько "темных". В одних были высокие, лепные потолки, в других - низкие и скошенные; были потолки стеклянные, была мансарда под крышей... В комнатах обнаруживались арки, ниши, альковы, изразцовые "голландки", камины... В общем, квартира вполне отвечала прихотливым вкусам хозяйки, обставившей ее красивой и необычной антикварной мебелью, что придавало жилищу изысканный и экзотический вид.
В этом доме у Цветаевой и Эфрона бывали Константин Бальмонт, Илья Эренбург, Осип Мандельштам, поэтесса Софья Парнок, князь Сергей Волконский, Павел Антокольский и студийцы Вахтангова... Рядом, в Николопесковском, жила Татьяна Шлецер, вдова композитора А.Н.Скрябина, с которой Марина очень дружила.
Дом-музей Марины Цветаевой в Борисоглебском переулке
В Борисоглебском было написано множество Марининых стихотворений, ныне знаменитых... В этом доме Марина пережила Первую мировую войну и революцию 1917 года... Здесь родилась вторая дочь Марины - Ирина, умершая в трехлетнем возрасте в лихолетье Гражданской войны... Отсюда ходила Марина на свои "советские службы" - в "Наркомнац" в Трубниковский переулок, в "Монпленбеж" (комитет по делам пленных и беженцев) на Смоленский бульвар...
Первая жена П.Г. Антокольского, Н.Н. Щеглова-Антокольская, в своих воспоминаниях упомянула о Маринином доме в Борисоглебском: "А Марина тогда жила в переулочке - там, где была Собачья площадка, в таком странном доме. Возле него стояло, да, наверное, и сейчас стоит, скособоченное дерево. А странным мне этот дом показался потому, что никак нельзя было понять расположение комнат.
Когда я вошла в комнату Марины, меня, помню, поразил интерьер этой комнаты: посередине стоял шкаф, у которого не было дверок, ни задней стенки, он походил на арку. В этом шкафу стояло чучело лисицы, все без шерсти. И на этом чучеле сидела Аля, семилетняя дочка Марины.
Сама Марина показалась мне какой-то очень уж будничной. Мятая юбка, вытянутая вязаная кофта. Я не знала о чем с ней разговаривать".
Бытовые тяготы послереволюционных лет угнетали Марину. Шкаф без дверок и полок - в печи было сожжено то, что проще отломать. Антикварная мебель, с любовью подобранная для семейного гнезда, исчезала в печке-"буржуйке". У Али, "маленькой принцессы", которой Марина мечтала устроить счастливое детство в сказочном борисоглебском доме, вместо игрушек - облезлое чучело. Изысканная, утонченная Марина встречает гостей в растянутой вязанке... Лишь душа поэтессы сохранила былую утонченность, и изысканность стиха никто не смог отнять у Марины.
Памятник Марине Цветаевой в Борисоглебском переулке
Вероятно, у жены Антокольского были основания опасаться влияния Марины Цветаевой на мужа, и этим объяснялся ее несколько недоброжелательный взгляд. Имя Антокольского нередко мелькает в стихах Марины 1919 года...
Павлу Антокольскому
Дарю тебе железное кольцо: Бессонницу - восторг - и безнадежность. Чтоб не глядел ты девушкам в лицо, Чтоб позабыл ты даже слово - нежность. Чтоб голову свою в шальных кудрях Как пенный кубок возносил в пространство, Чтоб обратило в угль - и в пепл - и в прах Тебя - сие железное убранство. Когда ж к твоим пророческим кудрям Сама Любовь приникнет красным углем, Тогда молчи и прижимай к губам Железное кольцо на пальце смуглом. Вот талисман тебе от красных губ, Вот первое звено в твоей кольчуге, - Чтоб в буре дней стоял один - как дуб, Один - как Бог в своем железном круге!
Или вот эти всем знакомые строки:
Друзья мои! Родное триединство!
Роднее чем в родстве!
Друзья мои в советской - якобинской -
Маратовой Москве!
С вас начинаю, пылкий Антокольский,
Любимец хладных Муз,
Запомнивший лишь то, что - панны польской
Я именем зовусь...
Впрочем, и Антокольский порой отвечал Марине стихами:
| Пусть варвары беснуются в столице, В твоих дворцах разбиты зеркала... Доверил я шифрованной странице Твой старый герб девический — Орла! Мне надо стать лгуном, как Казанова, Перекричать в палате мятежей Всех спорщиков и превратиться снова В мальчишку и глотателя ножей. (Павел Антокольский. Марине Цветаевой) |
Много позже, в 1930 году, в одном из частных писем Цветаева напишет: "...Я могла бы быть первым поэтом своего времени, знаю это, ибо у меня все, все данные, но - своего времени я не люблю, не признаю его своим..."
Из дома в Борисоглебском Марина уехала с маленькой Алей за границу в 1922 году, когда узнала, что после разгрома Белой гвардии ее муж Сергей Эфрон оказался в эмиграции в Европе...
Борисоглебский переулок (улица Писемского) в конце 1970-х годов, справа - обветшавший, но еще крепкий дом Марины Цветаевой
Квартира Марины вскоре сделалась коммунальной, жильцов "уплотняли" все больше и больше, в конце концов здесь поселилось свыше 40 человек. В конце 1930-х годов было принято решение о сносе дома в Борисоглебском переулке. Но к выполнению, как это бывает, приступали очень медленно, и начавшаяся война отложила эти планы. Дом ветшал и превращался в трущобы... В 1979 году вновь встал вопрос о сносе дома. Общественность стала добиваться, чтобы дом сохранили и превратили в музей. Но городские власти оставались глухи к этим просьбам. Коммуналку расселили, дом подготовили к сносу, отключили свет и отопление... Но оказалось, что даже один человек способен сделать очень много, если он неравнодушно относится к жизни. Одна скромная, интеллигентная женщина, Надежда Ивановна Катаева-Лыткина, сохранила для Москвы культурное достояние. Она несколько лет провела в аварийном, промерзающем доме, отказываясь его покидать и препятствуя всем попыткам сноса. А деятели культуры, московская интеллигенция и самые широкие слои общественности, все, кому была небезразлична история Москвы и русская поэзия, тем временем продолжали вести борьбу за дом. Только в годы перестройки вопрос удалось решить положительно, и дом в Борисоглебском поставили на реставрацию, весьма и весьма затяжную...
В 1990 году был официально зарегистрирован новый культурный объект по этому адресу, и лишь в 1992 году, когда отмечалось столетие поэтессы, в доме № 6 по Борисоглебскому переулку наконец открылся музей Марины Цветаевой.
Н.И. Катаева-Лыткина, благодаря энтузиазму которой музей появился, оставалась его научным руководителем вплоть до дня своей смерти в 2001 году.
Лестница в квартире Марины Цветаевой
Но в то время, когда Марина остановила свой выбор на прихотливой квартире в Борисоглебском переулке, все эти события были далеко впереди. Летом 1914 года Марина и Сергей, молодые, счастливые, переезжают на новую квартиру, которая так им нравится и где они намерены "вить гнездо".
Интерьер дома-музея Цветаевой
За всеми хлопотами, связанными с поиском нового дома, переездом, обустройством, материнскими заботами, Марина не осознала - началась война, Россию затягивает страшный водоворот исторической трагедии. Марина и Ася Цветаевы, далекие от политики, полагали, что война скоро кончится, что это не всерьез, и удивлялись, что Волошин, оказавшийся за границей, в письмах негодует и шлет обличительные антивоенные стихи. Москва стала пустеть. "Как ножом отрезало многих друзей. В каждой семье не хватало кого-то", - вспоминала Анастасия.
В город пошли эшелоны с ранеными. В родительском доме в Трехпрудном и в Маринином "собственном" в Первом Казачьем переулке на Полянке разместились военные госпитали. Война все не кончалась...
Journal information