Тот, кто имеет представления о фильмах немого кино начала 20 века, знает, что любовные мелодрамы очень часто сопровождались сценами убийств и самоубийств. На этом сюжет и строился - "Измена? Я убью себя! Нет, сначала убью его, а потом себя! Нет, сначала ее, потом его, потом себя!" Или так: "Ты принадлежишь другому! Я не в силах это переносить! Я убью себя!" - бах, выстрел в висок - "Как я могла не ответить на его чувства! Я только теперь поняла, как люблю его! А теперь его смерть на моей совести! Я не могу так жить!" - бах, выстрел в сердце - "О, моя любовь! Ты навеки оставила меня, чтобы соединиться с другим в лучшем мире! Но я иду за тобой!" - бах, и третий труп в развитие сюжета...
Нам сейчас это кажется не трагическим и зловещим, а наивным и немного смешным, когда по прихоти сценариста (сценариуса, как тогда говорили) артисты из фильма в фильм "стрелялись" из бутафорских револьверов, а потом театрализованно "умирали". Но ведь давно замечено, что искусство так или иначе отражает реалии жизни. Самоубийства и убийства из ревности не были в начале 20 века редкостью, напротив, это было довольно распространенное деяние, отвечающее модной эстетике декаданса. До 1905 года пистолеты продавались вполне свободно, а потом (из-за разгула революционных событий) требовалось получить на покупку разрешение в полиции, но благонамеренным обывателям их как правило выдавали без лишних формальностей. И оружия на руках у населения скопилось достаточно...
В реальной жизни происходили истории, которые вполне могли бы стать сюжетами для синематографа.

Всем любителям московской истории знакома книга воспоминаний Павла Бурышкина "Москва купеческая", ставшая главным пособием о жизни, лицах и коммерческой деятельности московских предпринимателей.


Павел Бурышкин

Бурышкин среди прочих купеческих родов с большим уважением говорит о миллионерах Тарасовых и упоминает о трагедии, случившейся с одним из представителей этого рода - Николаем Лазаревичем Тарасовым. А в 1910 году эта история всколыхнула всю Москву. О ней судачили, писали в газетах, кто-то горячо сочувствовал, кто-то занимался злопыхательством...

Род Тарасовых происходил от армянских купцов Торос (Торосян) из Армавира. Начинали они как владельцы текстильных и ватных фабрик, и вскоре смогли перебраться из провинции в Москву. Семья Тарасовых "поднялась" на глазах московского купечества, но тем больше уважения к себе вызывала. Бурышкин приводил слова Щукина:
 "В начале братья Тарасовы, - пишет он, - жили весьма скромно; ездили по железной дороге в третьем классе, возили с собой мешки с сухарями из черного хлеба, которым питались дорогой, носили зимой потертые бараньи шубы, но потом они разбогатели, и мы увидели их в собольих шубах с бобровыми воротниками"...
К началу 20 века Тарасовы разделились на несколько ветвей, связанных между собой не слишком дальним родством, и одним из самых заметных Тарасовых был Николай Лазаревич Тарасов (Никогайос Торосян). Молодой наследник громадного состояния, он занимался уже не только семейным мануфактурным делом, но и перспективным бизнесом - нефтяными разработками в Баку, и считался нефтепромышленником. В Москве его знали как первого денди и плейбоя... У него был роскошный автомобиль - модная и редкая по тем временам техническая новинка. Костюмы он заказывал в Париже...


Николай Тарасов

"Трудно встретить более законченный тип изящного, привлекательного, в меру скромного и в меру дерзкого дэнди. Вовсе не подделывается под героев Оскара Уайльда, но заставляет вспомнить о них. Вообще, не подделывается ни под какой "тип": прост, искренен, мягок, даже нежен, но смел; ко всему, на каждом шагу подходит со вкусом, точно пуще всего боится вульгарности", - говорил о нем Владимир Немирович-Данченко.
Немирович-Данченко хорошо знал этого человека. Однажды труппа Художественного театра, будучи на заграничных гастролях, столкнулась в Германии с финансовыми проблемами и осталась без гроша, не зная даже, как и на что вернуться домой в Москву. И случайно встреченный ими соотечественник Николай Тарасов, путешествовавший вместе с приятелем "по Еропам", узнав о трудностях артистов, сразу же под честное слово дал им 30 000 рублей (крупную сумму по тем временам). И театр с блеском продолжил гастроли.


Никита Балиев

Тем самым приятелем Тарасова был Никита Балиев (Балян), начинающий режиссер, уговоривший молодого мецената открыть в Москве кабаре в парижском стиле. Они долго подбирали помещение, пока не забрели в дом купцов Перцовых, оригинальное, недавно построенное здание, в котором был большой, никому не нужный подвал. Он вполне подходил для артистического кабаре...


Дом Перцовых в Соймоновском проезде

Когда Тарасов и Балиев пришли смотреть помещение, из заброшенного подвала им навстречу вылетела летучая мышь. Сразу же родилось название - кабаре "Летучая мышь". Тарасов стал его директором. В 1908 году "Летучая мышь" распахнула двери.


Боковой фасад дома Перцовых



Тарасов оплатил ремонт, оборудование, взял на себя все первоначальные расходы... Даже билеты в "Летучую мышь" стали продавать не сразу, но в одно из самых популярных в Москве мест кабере превратилось с первых дней. Здесь устраивались остроумные представления вроде капустников, в которых принимали участие самые знаменитые актеры и режиссеры Москвы. Качалов, Книппер-Чехова и другие звезды часто представали в необычных амплуа. Станиславский, например, показывал тут фокусы...


Здесь был вход в кабаре

Тарасов и сам увлекся сценой. В качестве актера он на нее не выходил, но как увлеченный человек буквально жил этим делом - придумывал скетчи и шутки, сочинял музыку для представлений, рисовал эскизы декораций, решал финансовые и прочие проблемы актеров.


Представление в "Летучей мыши"


Вид от дома Перцовых на Храм Христа Спасителя, современное фото

Вид на дом Перцовых от Москвы-реки

Конечно, вращаясь в артистических кругах, Тарасов был знаком со многими актрисами, кого-то протежировал (например, помогал с театральной карьерой Алисе Коонен), кому-то просто симпатизировал. Но его возлюбленной стала актриса Ольга Грибова, хорошенькая и довольно легкомысленная женщина, не оставившая значительного следа в истории театра. Ольга была замужем за состоятельным предпринимателем, но к моменту знакомства с Тарасовым оказалась то ли в разъезде, то ли в разводе с мужем, и вела довольно свободный образ жизни. Роман с Николаем Тарасовым вспыхнул у Ольги мгновенно и оказался пылким, однако недолгим.


Ольга Грибова

Тарасов Ольгу обожал, но их отношения отравляли сомнения - увы, небеспочвенные, - что ей нужны скорее его деньги, чем он сам. Она довольно быстро завела другого возлюбленного, тоже известного в Москве денди и прожигателя жизни Николая Журавлева. Журавлев стал юнкером, мечтая о военной карьере (ах, эти душки-военные!), но одновременно он был совладельцем крупной Барановской мануфактуры и даже входил в состав ее директоров. Ни меценатом, ни благотворителем он не стал, легкомысленно прокучивая свои доходы. Для Тарасова это оказалось большой обидой - надо же, Ольга предпочла ему какое-то ничтожество!


Дом на Большой Дмитровке (№9), целый этаж в котором занимали апартаменты Николая Тарасова

В октябре 1910 года Ольга позвонила Тарасову и, рыдая, стала просить у него денег. Наверное, он ей не отказал бы, но все же поинтересовался - зачем ей вдруг, срочно потребовались 25 тысяч? Ольга призналась. что деньги нужны для любовника - он проигрался в карты, а наличных денег у него сейчас нет, и теперь нужно либо где-нибудь их найти, чтобы вернуть долг чести, либо придется застрелиться.
- Он застрелится, он - человек чести, он застрелится! - повторяла Ольга.
Николай возмутился. Надо же, "человек чести", который берет деньги у женщины! И как ей пришло в голову, что еще и Тарасов станет содержать ее альфонса!
Ольге он резко отказал, назвав ее просьбу абсурдной.


Николай Тарасов

Вероятно, Тарасов рассчитывал, что оставшись без денег, Журавлев проявит свою подлинную сущность, и Ольгу это оттолкнет. Но события приняли трагический оборот - легкомысленный юнкер действительно застрелился. После панихиды Ольга вернулась домой и... тоже выстрелила в себя. Она не так умело обращалась с оружием и сразу не умерла. Ее отвезли в больницу, но спасти все равно не смогли. Подруга Ольги, желая уязвить Тарасова, которого считала виновником этих смертей, сообщила ему о несчастье с Ольгой, когда та была еще жива. Николай в ужасе ожидал известий из больницы, а "добросердечная" подруга заказала гроб и велела доставить его Тарасову на дом.
Но прежде, чем заказ выполнили, Николай узнал о смерти возлюбленной. К тому моменту, когда гроб был доставлен, он тоже свел счеты с жизнью.
Ему было 28 лет.

Могила Николая Тарасова на Ваганьковском кладбище

Московские газеты писали в те дни:

"Самоубийство Н.Л. Тарасова
Вчера, в 10 1/2 час. утра, у себя на квартире застрелился пайщик Художественного театра, основат. кабарэ «Летучая мышь», Николай Лазаревич Тарасов.
Накануне рокового дня покойный был на спектакле Художественного театра и вернулся домой бодрый, веселый со своим приятелем Н.Ф.Балиевым, с которым беседовал до 2 час. ночи. Условившись, что на следующий день, после дневного спектакля, они поедут вместе обедать, покойный пошел в свою спальню. Утром, в 10 1/2 ч. прислуга услышала грохот и шум, раздавшийся из спальни г. Тарасова, и поспешила туда. Глазам ее представилась ужасная картина. На кровати, в луже крови лежал Тарасов и тяжело стонал. Тотчас же было послано за врачом, которому пришлось констатировать смерть.
Покойный никаких записок не оставил".

"Три самоубийства
Говорят, что три последних самоубийства: Н.М. Журавлева – в пятницу, О.В. Грибовой – в субботу и вчера Н.Л. Тарасова, стоят в тесной связи. В городе упорно циркулирует такая версия:
Н.М.Журавлев в пятницу, в условленный час, в 9 час. вечера, ждал решительного ответа от О.В.Грибовой. Пробило 9 часов. Ответа нет. Еще 15 минут ожидания – и из кабинета Журавлева раздается выстрел. Через 10 минут звонок от г-жи Грибовой.
На первой панихиде у гроба Н.М. Журавлева, в 7 час. веч. в субботу, присутствовала и г-жа Грибова. Тотчас после панихиды она возвращается домой, запирается в своей комнате. И новый выстрел. После тяжелых мучений О.В. скончалась только в полночь.
Какой-то неизвестный Тарасову женский голос немедленно сообщил ему о покушении Грибовой на самоубийство. Но Тарасов до 2-х часов ночи не мог добиться ответа: жива ли О.В.
И только на утро из газет узнал об ее смерти..."

Тарасова похоронили на Армянском кладбище в Ваганьково. Памятник был заказан выдающемуся скульптору Николаю Андрееву, автору первого памятника Гоголю на Гоголевском бульваре, драматургу Островскому у Малого театра и несохранившегося, но все же знаменитого обелиска Свободы на Тверской площади...


Автор снимка mccuntz, 2007 год.

Памятник Тарасову - одна из самых необычных работ скульптора. В свое время памятник произвел сильное, но несколько шокирующее впечатление на современников - молодой человек запечатлен в момент самоубийства. Поначалу кажется, что он спит, откинувшись на спинку кресла, но по тому, как заострились черты его лица, и как бессильно откинулась рука, из которой, наверное, только-только выпал револьвер (само оружие в надгробии не присутствует), понимаешь, что уснул он вечным сном. Лицо скульптуры выполнено с использованием посмертной маски, снятой с Николая Тарасова.


Автор снимка mccuntz, 2007 год.

Плакальщицы на боковых фрагментах скульптуры, выполненные в стиле старинных армянских миниатюр, добавляют трагизма...  В общий ансамбль входила и решетка, выполненная по эскизу Андреева в Венеции, но ныне она в плохом состоянии и уже наполовину разрушена.

Кружась летучей мышью
Среди ночных огней,
Узор мы пестрый вышьем
На фоне тусклых дней...
      Николай Тарасов


Один из первых в нашем отечестве постперестроечных миллионеров Артем Тарасов, внучатый племянник Николая Тарасова, в своей книге "Миллионер", посвященной собственной жизни, кратко рассказывает историю родственника среди других семейных преданий. Интересно, но его рассказ не совсем совпадает со словами очевидцев. С годами что-то забывается...

В Москве ходила легенда, что памятник с надгробья Николая Тарасова в советские времена исчезал, а потом был то ли возвращен, то ли восстановлен по модели Андреева. Не уверена, что это достоверно.

А у кабаре "Летучая мышь" после смерти Тарасова начались определенные финансовые проблемы. Балиев с ними как-то справлялся, однако из дома Перцовых пришлось переехать в более скромное здание в Милютинском переулке.